Корреспондент «Клинской Недели» созвонился с клинчанином Александром Зайцевым (имя и фамилию редакция изменила по его просьбе). Он на своём опыте узнал, что такое коронавирус, лежал в больнице, на практике столкнулся с работой медиков в Клину и других городах Подмосковья и в данный момент уже вышел после болезни на работу.

– Вы думали, что заболеете COVID-19?

– Нет, конечно. В феврале, когда из европейских стран посыпались предупреждения, что инфекция – это серьёзно, мне не верилось, что я заболею. До сих пор не понимаю, где мог заразиться: соблюдал рекомендации врачей, дезинфекцию проводил, дистанцию соблюдал, но не помогло.

– Как проходило заболевание, и чем его лечили?

В середине апреля начала постепенно подниматься температура. Позвонил в поликлинику, вызвал врача. Терапевт назначил флюорографию, выписал лекарства: азитромицин, ингаверин и фарингосепт, ну и жаропонижающие, естественно, при температуре свыше 38,5. Медики взяли мазки на коронавирус, но сначала результаты оказались отрицательными. Флюорография тоже не показала изменений в лёгких. Кашля и насморка не было, вкус и обоняние не исчезли. Но почему-то пекло спину, как будто перегрелся на солнце, и тянуло поясницу. Температура снижалась после приема жаропонижающих, но серьёзного улучшения не было. Когда увидел на градуснике 39,2, понял, что нужно лечиться по-другому. Врач из поликлиники назначил уколы цефтриаксона внутримышечно.

Друзья семьи лекарства привозили, из дома выходить нельзя было. Ещё два дня провёл в полубессознательном состоянии, почти не ел, только пил. Пришлось снова звонить в поликлинику и рассказать об ухудшении самочувствия. Направили на рентген в поликлинику №3.

Вечером позвонили из поликлиники и сообщили, что мазки на коронавирус оказались положительными, и снимок показал вирусную пневмонию. Предложили госпитализацию. Правда, на следующий день. Потому что нужно было найти место в одной из подмосковных больниц. В инфекционной больнице Высоковска мест уже не было.

– Как долго Вас лечили в больнице?

– Десять дней получилось. Первый раз так серьёзно заболел. В больнице температура ещё дней пять держалась, несмотря на усиленное лечение. И чувствовал себя далеко не айс. Казалось бы, что сложного: отнести тарелку после обеда до кухни, это метров двадцать от нашей палаты. А оказалось, что это очень трудно и долго. Приходил и падал на кровать без сил, задыхаясь, дышал так, как будто на десятый этаж бегом бежал по всем ступенькам.

В нашем отделении лечили 30 человек, у всех была вирусная пневмония. Мазки на коронавирус у пациентов были положительные и отрицательные, дополнительно брали мазки и в больнице. Дважды делали компьютерную томографию, при поступлении и выписке – кардиограмму сердца.

Лечили многих, в том числе меня, цефтриаксоном (у кого дела шли хуже – левофлоксацином), делали капельницы с раствором антибиотика или уколы в вену. Дополнительно вводили глюкозу и раствор Рингера. Давали таблетки для улучшения работы сердца – бисопролол и другие препараты.

Измеряли температуру и уровень сатурации (уровень насыщения крови кислородом) с помощью специального устройства – пульсоксиметра. Если этот уровень опускался ниже 90, то врачи сначала пытались «раздышать» пациента с помощью кислородной маски и специального устройства размером со средних размеров чемодан. Человек дышал так полчаса или час, если становилось лучше, то всё нормально, дальше дышал сам. Если не помогало, то переводили в реанимацию. Судя по нашему отделению, тяжелее всех переносили болезнь люди с лишним весом, троих из них лечили в реанимации.

Все медицинские работники в больнице – и врачи, и медсестры, и санитары – были в специальных костюмах, белых с голубыми полосками, в масках и перчатках, некоторые ходили в специальных очках. У каждого на спине была написана фамилия.

– Какого возраста пациенты лежали с Вами?

– Со мной в больнице лежали мужчины и женщины старше тридцати, но не в инфекционных боксах, а в обычных палатах, мужских и женских. Лежали не только одиночки вроде меня, но и супруги. Со мной лежал мужчина лет шестидесяти, а в женской палате лечилась его девяностолетняя мама, которая еле ходила. Палаты были разной вместимости: по три, по четыре и по восемь человек.

В отделении была мини-библиотека с книгами Брэдбери, Сомерсета Моэма и собранием сочинений Дарьи Донцовой, так что выздоравливающие частенько выбирали книги, чтобы почитать и скоротать время.

Но люди есть люди, были разные случаи, что называется «и смех, и грех». Даже среди серьёзно болеющих пневмонией есть курящие с серьёзным стажем, им без табака жизнь не мила. Кто-то из курильщиков поздно вечером решил покурить в туалете, так пожарная сигнализация потом пиликала часа три, выключить не могли. Одна из женщин в окошко палаты курила, заведующий отделением от такой наглости лишился дара речи. Ну, и между пациентами бывали стычки: все же люди разные.

– Что было после выписки из больницы?

– После пройдённого курса лечения отправили в обсервацию, ждать результатов сданных анализов на коронавирус. У всех по-разному было: кто ждал результатов неделю, кто меньше, кто дольше. Это, пожалуй, сложнее всего было: лечение уже закончилось, но из больницы ещё не выписали.

После возвращения домой ко мне приехала врач, сказала, что с пневмонией нужно лечиться ещё две недели амбулаторно.

– Гулять на балконе пять дней. Делать дыхательную гимнастику. Через неделю перезвонить в поликлинику.

Без прогулок и без воздуха очень сложно, тем более – после пневмонии. Поначалу еле ползал, но понемногу восстановился, хотя быстро ещё не хожу, задыхаюсь.

Лечение антибиотиками всегда дает побочные эффекты. У меня, например, обострились проблемы с почками. У ребят, с которыми я лечился, болели суставы во время лечения и после него, у многих начались проблемы с кишечником и сосудами. Видимо, вирус бьёт по больным местам.

Так что, уважаемые земляки, старайтесь не болеть!

Сейчас я уже окончательно признан здоровым, хожу на работу, но последствия болезни, видимо, будут ещё какое-то время сказываться.

Анна Кузнецова