Один из вопросов, над которыми спорят поклонники и противники Сталина: «Бывал ли Верховный Главнокомандующий в годы Великой Отечественной на фронте?»

Тут можно вспомнить, что в октябре-декабре 1941-го сам фронт довольно-таки близко подобрался к Москве, но Сталин столицу страны не покинул и в Куйбышев вместе с наркомами не уехал. А вот об одной его поездке на фронт (или в сторону фронта) известно очень хорошо. И даже сохранилось место его ночлега – дом в деревне Хорошево (ударение на вторую букву «о»), что рядом со Ржевом. Там сейчас работает музей, который и стал следующим пунктом поездки, организованной действующим в структуре Союза журналистов России Благотворительным Фондом ветеранов журналистики. 

В Хорошеве хорошо…

Помните в «Чапаеве»: «Белые пришли – грабют, красные пришли – грабют! Ну, куды бедному крестьянину податься?!»  Что-то подобное не только подумала, но даже, по воспоминаниям, и закричала в начале августа 1943 года Наталья Кондратьевна Кондратьева, когда её опять… как бы это помягче сказать, «попросили» покинуть собственный дом. Опять – потому что во время оккупации в нём жил немецкий полковник. Теперь надо было освободить родной дом для какого-то русского «генерала». Про то, что это вовсе и не генерал, а целый генералиссимус – сам Сталин! – ей, естественно, никто не сказал. Может быть, она бы тогда и не возмущалась, а наоборот радовалась, гордилась. Но пришлось Наталье Кондратьевне просто переехать к брату, благо жил тот неподалёку.

Дом этот, конечно, присмотрели-подыскали заранее, и всё для приезда Верховного Главнокомандующего подготовили. Точнее, почти всё: грузовик с вещами и продуктами, как рассказывают, «заблудился». Для молодого поколения специально поясняем: не было тогда в телефонах навигаторов, да и телефоны-то работали только по проводам, и слово «планшет» означало нечто совсем другое…

Соседний дом приготовили для Берии, который сопровождал  Сталина в этой поездке. Но в отличие от «дома Сталина» на нём сегодня нет, да и не было никогда никаких мемориальных табличек. Выглядит он тоже поплоше. Впрочем, в Тверской области, как и в самой Твери, немало зданий, выглядящих так, «как будто здесь война была ещё вчера».

«Дом Сталина», точнее, бывший дом Натальи Кондратьевой выглядит хорошо. Его «охраняет» строй военных – бюсты двенадцати Героев Советского Союза, уроженцев Ржевского района Тверской области.

Несмотря на то, что Сталин «погостил» в этом доме всего-то не полных два дня, хозяйка в него так и не вернулась. Ей предложили любой дом, любую квартиру на территории любого города СССР! Но она решила остаться в родном Ржеве. А в бывшем её доме решили устроить после войны музей. Но был у этой идеи и противник. Один. Зато какой! Сам Сталин. Он сказал: «Пусть лучше будет библиотека». И спорить с «отцом народов», проводить голосование, референдум или «опрос» почему-то не стали. Открыли библиотеку. Но «…имени Сталина». А у входа повесили мемориальную доску в честь «высочайшего посещения».

В 1956 году, когда после ХХ съезда партии «оказался наш отец не отцом, а…» – заменим уж в песне слово «отчимом», – доску выкинули. Но, как рассказывает сегодня экскурсовод, «библиотекари народ бережливый…»

Библиотека – уже без имени – работала в этом доме до 2015 года. А потом Российское военно-историческое общество решило Сталина ослушаться и всё-таки музей открыть. Теперь у него статус – филиал музея на Поклонной горе «Ставка Сталина». Перед домом бюст генералиссимуса, на стене уже новая мемориальная табличка, а внутри интерьер военного времени, военные карты, фотографии, картины.

На вешалке висит шинель, на полке лежит фуражка, – впечатлительному человеку может показаться, что их хозяин просто вышел из комнаты. В каком настроении он вернётся? Не рассердился бы на что…

Немного о правилах ударения…

Сталин с сопровождающими приехал в этот дом поздним вечером 4 августа, поработал, как рассказывает экскурсовод, до трёх ночи, с трёх до пяти спал, а утром встретил командующего Калининским фронтом. Генерал-полковник Ерёменко – будущий маршал, будущий Герой Советского Союза, чей бюст сегодня также стоит рядом с этим музеем, – приехал с фотокорреспондентами. Сталину это не понравилось: «Возьмёте Смоленск, тогда и будем фотографироваться». Ерёменко как раз и приехал докладывать Верховному главнокомандующему о деталях намеченной смоленской наступательной операции. Доклад Сталину, говорят, тоже не понравился, но завершилась встреча всё-таки на позитивной ноте, – Сталину доложили, что наши войска взяли Орёл и Белгород.

«А как бы нам этот день отметить?» – вслух спросил вождь и сам же себе ответил: «А давайте-ка мы дадим салют!» И там же, в этом доме, о чём сообщает ещё одна разместившаяся на его стене мемориальная доска, подписал приказ и распорядился передать сообщение о салюте по радио: «Сегодня, 5 августа, в 24 часа столица нашей Родины Москва будет салютовать нашим доблестным войскам, освободившим Орёл и Белгород, двенадцатью артиллерийскими залпами из 120 орудий…»

А дальше история, похожая на легенду. Диктор Всесоюзного радио Юрий Левитан получил текст и прочитал его в эфире, произнеся слово «салютовáть» с ударением на последнем слоге, хотя по существовавшим в то время нормам русского языка правильно было говорить «салю́товать». Левитан за эту ошибку в прямом эфире получил выговор, но… Это сейчас дикторы и журналисты зачастую говорят (даже в эфире «кривом») так, что слушающие их филологи пьют корвалол литрами, а в то время подрывать доверие к радио, к Советскому Информбюро было не допустимо, и… отдельным решением (подписанным уже не Сталиным, а академиками) в срочном порядке нормы языка были изменены! И с тех пор мы благополучно салюту́ем…

«Из-под небес по-птичьи окликая,
Всех вас, кого оставил на Земле…»

«Убийство одного человека – преступление, убийство миллиона людей – политика». Автор этих слов неизвестен. Как неизвестно и имя красноармейца, чьи слова, услышав их в госпитале, записала Елена Ржевская, бывшая военная переводчица штаба 30-й армии: «Ржев – это прорва. Кидают, кидают в бой. Сосчитает ли кто когда-нибудь, скольких он поглотил?!» О потерях в четырёх наступательных операциях на Ржевско-Вяземском направлении спорят до сих пор. Кто-то говорит о четырёхстах тысячах советских солдат, кто-то – о двух миллионах… Если среди этих погибших оказался хоть один близкий вам человек, вряд ли для вас была бы так уж важна остальная «статистика». А ведь жёны, дети, родители, братья, сёстры были у каждого из тех солдат, кто оказался в ржевской «мясорубке»…

Более 17 000 фамилий, павших в ходе Ржевской битвы не написаны, а вырезаны на металлических панелях, покрытых искусственной ржавчиной на стенах мемориала возле памятника «Журавлиному солдату». Эти прорези, эта пустота резали сердца, отзывались пустотой в душах тех, кто их знал и любил. Пустотой, которая болела и болит. И сегодня проходишь мимо и невольно ищешь знакомые фамилии…

Этот мемориал, этот памятник, не успев открыться, сразу же стал символом Ржева. Его изображение теперь – на магнитиках, на кружках, на футболках, на открытках…

Но памятник этот надо видеть своими глазами. Именно памятник, а не его изображение. Так бывает с музыкой: слушаешь запись, даже самую качественную, – не впечатляет, оказался на живом концерте – восторг!.. «Журавлиный солдат» впечатление оставляет очень сильное. Особенно его лицо – оно какое-то… человеческое, не скульптурное. Возможно, это моё личное, субъективное мнение, но оказавшись на мемориале, я действительно взглянул на него по-другому.

До сих пор под Ржевом находят останки погибших солдат. И не только… На месте возведения сразу же ставшего знаменитым Ржевского мемориала пришлось поработать и сапёрам: нашли они около полутысячи опасных объектов.

А погибших мирных жителей вообще, наверное, никто не считал. Но помнят в городе Ржеве о Директиве Ставки ВГК № 170007 от 11 января 1942 года: «В течение 11 и ни в коем случае не позднее 12 января овладеть г. Ржев…». И далее: «…максимально использовать для этой же цели имеющиеся в этом районе артиллерийские, миномётные и авиационные силы и громить вовсю город Ржев, не останавливаясь перед серьёзными разрушениями города». Не останавливались… Но первый пункт директивы был исполнен с опозданием более чем на год, только 4 марта 1943 года. Впрочем, все рассуждения о том,  как надо было воевать 75 лет назад, – это, наверное, тоже политика…

Как же хочется, чтобы политики не использовали в своих целях войны, которые остались в прошлом. Как же не хочется, чтобы они затевали войны новые…

А что касается памяти тех, кто пал за Родину, спасая её, то главное – эту память не заболтать, не обесценить, не обтрепать частым использованием… Эта память для многих – личная.  Эту память надо хранить, как дорогой фарфор, – не пуская её по рукам, а стараясь сделать так, чтобы каждый сам захотел к ней прикоснуться.

Возле Ржевского мемориала – огромная парковка. В отличие от музея, бесплатная. Пока, во всяком случае. И в выходные дни на этой парковке нет мест…

Алексей Сокольский