Февральскую революцию Блок встречает с радостным волнением.

«Все происшедшее, – пишет он, – меня радует. Произошло то, чего ещё никто оценить не может, ибо таких масштабов история ещё не знала. Не произойти не могло, случиться могло только в России… Минуты, разумеется, очень опасные, но опасность, если она и предстоит, освящена, чего очень давно не было в нашей жизни; пожалуй, ни разу. Все бесчисленные опасности, которые вставали перед нами, терялись в демоническом мраке».

В марте 1917 года приехав с фронта в Петроград, Блок много времени проводит на улицах, постигая облик города после февральского «переворота». В 1917 году не написано ни одного стихотворения. Удивительно бедным в творческом плане оказался для Блока этот исторически судьбоносный год. Поэт пытался разобраться в происходящих событиях и решить главный для себя вопрос: «Нужен ли художник демократии?». «Что же мне теперь делать, чтобы послужить демократии?». Блока посещают сомнения: «Я не имею ясного взгляда на происходящее…».

Он пишет матери: «Бродил по улицам, смотрел на единственное в мире и в истории зрелище, на веселых и подобревших людей, кишащих на нечищеных улицах без надзора. Необычайное сознание того, что всё можно, грозное, захватывающее дух и страшно веселое… Всё побеждается тем сознанием, что произошло чудо и, следовательно, будут еще чудеса. Никогда, никто из нас не мог думать, что будет свидетелем таких простых чудес, совершающихся ежедневно. Ничего не страшно, боятся здесь только кухарки… Вчера я забрел к Мережковским… Они мне рассказали многое, так что картина переворота для меня более или менее ясна: нечто сверхъестественное, восхитительное».

Служба в ЧСК.

Месячный отпуск закончился, Блок снова должен был вернуться на место службы. Желая переменить свою судьбу, он принимает предложение бывшего сослуживца Наума Идельсона поступить редактором на службу в Чрезвычайную следственную комиссию, созданную Временным правительством. Работа Блока в ЧСК продолжалась с весны и до осени 1917 года. С присущей ему добросовестностью он привёл в надлежащий вид стенограммы допросов. В эту техническую работу им вложен огромный труд. Итогом работы Комиссии должен был стать отчет Учредительному собранию. В августе 1917 года поэт привёл в порядок материалы Следственной комиссии и на их основании начал составлять документальный очерк «Последние дни императорской власти». Работа эта была закончена в апреле 1918 года и напечатана под заглавием «Последние дни старого режима» в журнале «Былое» в 1919 году. Отдельное издание, подготовленное к печати самим автором, вышло в свет уже после его смерти (изд-во «Алконост», 1921 г.). Этот исторический очерк, составленный на основании показаний последних представителей старого режима, написан протокольно-деловым тоном; автор воздерживается от личных оценок.

Начало Октябрьской революции поэт воспринял с большим воодушевлением.

В дневниковых записях сочувственные высказывания о большевиках и Ленине, в поддержку революции. В 1918 году Блок пишет три своих самых значимых произведения, посвященных революции: публицистическую статью «Интеллигенция и революция» и поэму «Двенадцать» и стихотворение «Скифы». В статье Блок призывал народ признать революцию и поддержать происходящие в стране великие перемены, которые приведут её к расцвету и лучшей жизни. Размышляя о силе исторических событий, которые сравниваются в поэме «Двенадцать» с бурей и метелью, поэт приходит к осознанию, что революция – скорее стихия и неизбежность. Столкновение двух миров, будущего и прошлого, ведёт человечество в неведомом направлении. «В январе 1918 года я в последний раз отдался стихии не менее слепо, чем в январе 1907 или в марте 1914. Оттого я и не отрекаюсь от написанного тогда, что оно было написано в согласии со стихией; например, во время и после окончания «Двенадцати» я несколько дней ощущал физически, слухом, большой шум ветра – шум слитый (вероятно, шум от крушения старого мира). Поэтому те, кто видит в «Двенадцати» политические стихи, или очень слепы к искусству, или сидят по уши в политической грязи, или одержимы большой злобой – будь они враги или друзья моей поэмы».

«Крушение старого мира» – тема не только поэмы «Двенадцать» – это тема всей жизни поэта. Он увидел в политическом перевороте начало предсказанного Владимиром Соловьевым всемирного катаклизма (о чём и писал в статье 1920 г. «Владимир Соловьев и наши дни»), эпохальный перелом, наступление новой эры, когда не просто социально-экономический строй, а буквально все должно стать иным и похоронить «старый мир».

Сотрудничество с левыми эсерами.

После встречи со своим знакомым Ивановым-Разумником, Блок сблизился с партией левых эсеров. «С конца 1917 года возникла в Петербурге газета «Знамя труда», с января 1918 года стал издаваться журнал «Наш путь». Ал. Ал. Сотрудничал в обоих изданиях и близко стоял к интересам редакции, находя в ее атмосфере отклик своих настроений» – вспоминала М. А. Бекетова. В левоэсеровских изданиях этого периода были почти все произведения Блока: цикл статей «Россия и интеллигенция», поэма «Двенадцать», и стихотворение «Скифы». Политическое самоопределение Блока происходило под знаком сближения с левыми эсерами, и не случайно арест Блока в феврале 1919 года был связан с начавшейся тогда новой волной гонений на них.

Революционные произведения, написанные Блоком в 1918, были коротким творческим всплеском, после которого поэт погрузился в глубочайший творческий кризис, сопровождающийся прогрессирующими болезнями ума и тела. Поэт впал в депрессию и перестал писать стихи и на все вопросы о своём молчании отвечал: «Все звуки прекратились… Разве вы не слышите, что никаких звуков нет?» Сердечная жизнь словно застыла и разум поэта не «пылает».

Блок в сотрудничестве с Советской властью.

Советская власть использовала имя известного поэта в своих интересах. В 1919-1920 годах Александра Блока назначали на разные должности с постоянно возрастающим объёмом работ. Поэт активно включился в культурную работу. Он входил в Государственную комиссию по изданию классиков русской литературы, служил в репертуарной секции театрального отдела Наркомпроса, в дирекции Большого драматического театра (выступал перед зрителями с разъяснениями пьес, принадлежавших к мировой классике), сотрудничал в горьковском издательстве «Всемирная литература». Им было написано много статей: небольшая прозаическая драма «Рамзес»(1919) из жизни древнего Египта, где показано возмущение доведенного до отчаяния простого люда, но к оригинальным (непереводным) стихам он больше не обращался.

Такая деятельность была не близка сердцу бывшего мечтателя и интеллигента. Творческая и культурная жизнь постепенно сошла на нет. Блок пересмотрел свой архив и свои записные книжки, которые он вел с 1901 года, и которых у него накопилось больше шестидесяти, – и сжёг многие из них. Блок заговорил о своем тяжёлом душевном состоянии, слабости, усталости. На фоне большой нагрузки и эмоционального и творческого истощения у поэта стали проявляться сердечно-сосудистые заболевания, астма, психические расстройства. В 1919 году к списку заболеваний добавилась цинга. Пришло горькое разочарование в новой власти. Начались аресты среди знакомых поэта, любимое имение Шахматово сожгли соседские мужики, продуктов не было, началась невиданная прежде нищета. «Интеллигенция проклинает большевиков, ужасается разрушению. Она не понимает, что это – возмездие».

Обращение Блока к Пушкину.

В последний раз прозвучал голос поэта в годовщину смерти Пушкина – 10 февраля 1921 года. Блок выступил с речью: «О назначении поэта». На следующий день после речи Блок написал свое последнее стихотворение, обращенное к Пушкину. Оно звучит как прощание с миром. Блок писал: «Пушкин! Тайную свободу Пели мы вослед тебе!».

В знаменитой речи прозвучали слова о том, что Пушкина «убила вовсе не пуля Дантеса. Его убило отсутствие воздуха. С ним умирала его культура». Блок уже осознавал, что новая культура не приходит, а его, блоковская, культура умирает. На пушкинском вечере Блок произнес слова, определившие остаток его жизни: «Поэт умирает, потому что дышать ему больше нечем…»

Юрий Большаков, научный сотрудник музея-заповедника Д.И. Менделеева и А.А. Блока