Племя Хамер

Добираться до Турми непросто и муторно. Ведь дороги в Южной Эфиопии существуют только для коз, ишаков и коров. В крайнем случае, для женщин, несущих 25-килограммовые вязанки хвороста. Ну, уж никак не для машин! Мальчишки-пастухи медленно и нехотя распихивают свое стадо, чтобы пропустить наши джипы. Но торопить их нельзя, так как многие из них хоть и не имеют почти никакой одежды, всё же вооружены автоматами Калашникова.

Ну, вот мы и в Турми, вотчине племени Хамер. Поселиться всем в одном отеле не удалось – не хватило мест. Поэтому мы разбились на равные 2 группы. Алкоголики остались в одной гостинице, а пьяницы (это те, кто пил чуть меньше алкоголиков) пошли в другую, расположенную ближе к деревне. Расстояние между отелями было не больше ста метров. Максим, по недоразумению оказавшийся в группе пьяниц, увидев, что выпить у нас имеется не так уж много, немедленно ушел к алкоголикам.

Сумерки стремительно накатились на Эфиопию, превратив местных жителей в невидимок. Мы поужинали, посидели за пивом Saint George. Прошел небольшой дождик, и воздух наполнился исходящими от земли пряными запахами. Это расслабляло. Потянуло в сон. Ночью я проснулся от криков, доносившихся со стороны деревни:

— Вова! Рома! Ребята! – кричал Максим. Мы с Вовой вышли на улицу, крики не прекращались. Стало ясно, что в темноте пьяненький Максим прошел мимо нашего отеля и ушел в деревню к хамерам. Там он окончательно потерял ориентацию, и не нашел ничего лучше, как звать на помощь.

— Вова! – продолжал кричать Максим и в его голосе уже слышался плачь.

Было уже 2 часа ночи, и все могло закончиться очень хреново. Поэтому мы взяли фонарики и пошли в деревню. Через несколько минут мы нашли Максима, окруженного десятком хамеров, некоторые из которых были с автоматами. Представьте себе здорового сибирского мужика – 190 см рост, вес 120 кг, в компании вооруженных людей, одетых в шкуры. Увидев нас, Максим обрадовался. Лица же хамеров оставались серьезно-равнодушными, они как бы смотрели сквозь нас. В этом было что-то зловещее.

Я, на сколько смог, изобразил на лице доброжелательность и сказал:

— Друзья, ну, заблудился человек. Ну, с кем не бывает. Извините, что вас потревожили.

Макс двинулся к нам, и так как его никто не остановил, то все мы тронулись в сторону отеля.

— До свидания, спокойной ночи,- пожелал я жителям деревни, но ответа не последовало.

Хамеры продолжали молча и безразлично смотреть в нашу сторону.

Я думаю, что нам повезло. Хамерам не составило бы особого труда пристрелить нас. Но зачем? Мы ведь не покушались на их коз, женщин и землю. Конечно, нас могли прихлопнуть и за просто так, как надоевших мух, но, видимо, спасло то, что патроны здесь стоят недешево.

Однако я не об этом. На следующий день нам удалось попасть на обряд инициации. Народу собралось немало. Несколько юношей, которые готовились стать мужчинами, держали в руках фаллические предметы, похожие на толкушки для приготовления пюре. Группы женщин с дудками ходили кругами, подпрыгивали, постоянно дудели, доводя себя до состояния транса. Так продолжалось около 2-х часов. Затем пришли порольщики и начали нещадно бить женщин прутьями. Со свистом рассекая воздух, прутья рассекали кожу на спинах женщин, но те и не пытались уклоняться от ударов.

Порка у хамеров – это выражение любви, и поэтому все женщины жаждали быть выпоротыми. Больше того, девушка, которую хорошенько не выпороли, будет чувствовать себя обделенной. У многих появилась кровь, но ни одна из них не попыталась увернуться! Они даже не морщились от ударов! А вот некоторые из присутствующих здесь немногочисленных туристов при свисте прута тяжело вздыхали и закрывали глаза руками. Как будто пороли их.

Я был в восторге от увиденного! Почему? Да потому что у хамеров все на своих местах, мужики – это мужики, а женщины – это женщины. А еще потому, что я знаю оборотную сторону этой медали, знаю этих европейских и американских последовательниц Клары Цеткин, бесполых и бесформенных тупорылых жаб. Да простят меня жабы за такое сравнение! Это дамы с небритыми подмышками и почти полным отсутствием мозга, но зато с непомерными амбициями и маниакальным стремлением видеть во всем посягательства мужчин на их права. Вот где было бы хорошо собрать всех этих феминисток и хорошенько выпороть, чтобы остановить этот ненормальный процесс, пока сама природа не остановила его. Мы разные, и должны быть разными. Стирание граней между мужчиной и женщиной ведет к стиранию граней между правдой и ложью, между добром и злом, наконец!

А тем временем мужчины хамеры начали бороться с быками. Они хватали быков и поворачивали им головы. Быки хрипели, сопротивлялись, но все же подчинялись. Наконец, их выстроили шеренгу. Юноша, претендующий стать мужчиной должен был пробежать по спинам быков не менее семи раз. И если он не споткнулся и не упал, то может смело выбирать себе жену, причем никто не имеет права ему отказать. В нашем случае все прошло все гладко, претендент удачно справился с заданием. Мы были за него рады, так как в ближайшее время парня ждет активная половая жизнь.

Племя Мурси

Если вы собираетесь посетить племя Мурси, то лучше выбирайте для этого утреннее время, так позже они нажираются и становятся неконтролируемыми. Мы же с утра раскачивались довольно долго. Пока встали, пока сложили вещи, пока похмелились … Одним словом, когда мы кое-как вошли в кондицию и подъехали к реке Омо, чтобы познакомиться с этим замечательным народом, то сами Мурси из этой кондиции уже вышли.

Они тут же облепили наши джипы, размазав свои губищи по стеклам. Мурси всегда рады гостям, так как у них есть только один единственный способ заработать деньги — сфотографироваться. Как только я вышел из машины, меня обступил десяток пьяных женщин-фотомоделей, каждая из которых требовала, чтобы я сфотографировал именно её за пять быр. Правда, после некоторой торговли цена падала до двух. Но как только я находил колоритную личность и соглашался её снять, так тут же к ней пристраивались еще несколько человек. И, естественно, по 2 быра хотели все. Если я отказывался платить, то они тут же начинали орать и хватать меня за все места своими лапами. А ручки у них неслабые, это я как бывший массажист говорю. Необузданность и дикая сила детей природы чувствовалась в них. Я даже попробовал убежать, да хрен там, окружили плотным кольцом.

— Да идите вы … Нет у меня денег! — заорал я и для пущей убедительности вывернул карманы шортов, показав им «уши от слоника». Это была ошибка. Мурси тут же поняли, где на самом деле лежали у меня деньги, и несколько черных рук одновременно схватилось за барсетку, которая висела на моём плече. А в ней было ни много, ни мало, а 4 тыс. долларов.

«Приплыл, — подумал я, — сейчас меня оставят без денег». Я сопротивлялся, но силы были явно неравны. Еще несколько секунд, и всё племя Мурси разбогатеет. В отчаянии, пытаясь хоть как удержать барсетку, я укусил одну из нападавших за палец. Укушенная вскрикнула, а все остальные, к моему удивлению, засмеялись. У девчат было хорошее чувство юмора. А ведь, действительно, смешно! Белый человек из Европы приехал в Африку, в самую глухомань, чтобы там укусить туземку! Пауза сыграла мне на руку, я снова овладел барсеткой, а мне на помощь уже бежал наш водитель Тесфу с вооруженным охранником. Они кое-как разогнали наседавших на меня женщин, и я скрылся в недрах джипа.

Через несколько минут, отдышавшись, я снова вышел наружу. Теперь я уже был более осмотрителен. С помощью нашей охраны мне удалось построить часть племени, чтобы сфотографироваться с ними. Получилось, по-моему, неплохо.

Однако приключения на этом не закончились. У нашего фотографа Бори пропал дорогущий объектив. Он положил его в траву и только на мгновение отвернулся, чтобы сделать очередной снимок. Но когда повернулся назад, то объектива уже не было.

Мы почти не сомневались, что нам его удастся вернуть. Ведь, в самом деле, зачем туземцам сложный оптический прибор? Это только вопрос денег. Первым делом мы пошли на прием к вождю и тот, хотя и был сильно пьян, но пообещал разобраться. Разбирался он почти два часа. В конце концов, к нам подошел какой-то парень, который заявил, что они с другом преследовали вора, поймали его и отобрали объектив. Он заявил, что они готовы вернуть его немедленно, но за работу хотели бы получить 100 быр (8 долларов). Боря немедленно согласился.

Возвращая объектив, парень посмотрел на нас честными глазами и сказал:

— В нашей деревне ворам не место. Мы строго наказали преступника!

— А как вы его наказали? – поинтересовались мы.

— Мы отрезали ему …

На минуту воцарилось молчание.

— А можно взглянуть на то, что вы отрезали? – наконец спросила Лена.

— Мы не берем то, что нам не принадлежит,- ответил парень с честным лицом, — мы возвратили член его владельцу.

— Как возвратили? Какому владельцу? – не поняли мы.

— Мы запихнули … вору в рот, — гордо заявил парень.

— Молодцы! – похвалили мы их, — отличная работа!

Я сфотографировал «спасителей» объектива на память, за что они тут же взяли с меня 4 быра. Ребята были абсолютно голые, соответственно, карманов у них не было, и куда они спрятали полученные от нас деньги, так и осталось загадкой.

Мы уехали. И хотя никто не поверил в историю про отрезанный член, в голову периодически стучала одна мысль. А вдруг это правда? А что если сейчас на берегу мутной реки Омо сидит сейчас парень, который сжимает в руках отрезанный член, и лучи заходящего солнца отражаются в его грустных глазах?