Частенько картины истинного торжества «творческой мысли» наблюдаются сегодня в читальных залах клинских библиотек. И таких встреч читателей с творческими деятелями искусства проходит немало. Так 27 марта в центральной библиотеке на Красной улице прошла интересная беседа, посвящённая 165 летию со дня рождения пролетарского поэта Е. Е. Нечаева. «Уникальность этого поэта для клинчан, — рассказывала краевед Ю. Ю. Малашенко,- заключается в том, что Егор Ефимович, будучи известным поэтом пролетарской среды, непосредственно сам трудился простым рабочим, стеклянщиком в Клину». Об этом Юлия Юрьевна сообщала и ранее на страницах местных газет.

Так в декабре 2014 года на странице одной из них, под рубрикой «Край наш клинский», указывалось следующее: «…В Клину на стекольном заводе Глинского отношения с рабочими – стеклянщиками у Е. Е. Нечаева сложились хорошие. Он тепло отзывался о К. И. Комолове, А. И. Рюмкине, В. Белякове, М. Ф. Разуваеве, И. Писарёве. Н. Д. Лытневу посвятил даже стихотворение «Гутарям»:

В адском пекле, в тучах пыли,

Под напев стекла и стали…».

По совету «Деда – травоеда» Травина Нечаев нашёл в Клину В. Зарецого – Малахова. Они вместе съездили в Тверскую губернию в Низовку к своему старшему товарищу С. Д. Дрожжину и на Высоковскую мануфактуру к поэту Н. М. Сулейкину.

В середине 1912 года Нечаев познакомился с М. И. Чайковским, который сразу увидел в нём одного из самых выдающихся поэтов своего времени. В 1914 году брат Петра Ильича спонсировал и напечатал книгу Е. Е. Нечаева «Вечерние песни». Он убедил автора, что… «песни из вашего быта… надо пока под сукно».

И понять Модеста Ильича было можно. Ведь, читая стихи рабочего поэта, прожаренного стекловаренными печами, надышавшегося стеклянной пылью едкой шихты, уставшего до чёртиков на ручной выработке аптечной посуды и написавшего небывало правдивые строки, давали возможность мигом представить сложность бытия рабочего класса накануне революции:

 

«Мой храм – убежище разутых

И обезличенных нуждой.

Гигант – шалаш дырявый – гута,

Начальных песен ключ живой».

 

К этой строфе можно добавить и отрывок из воспоминаний Егора Ефимовича (под названием: «Как я начал свою карьеру»):

«Летом гута, что твоя Сахара, зной достигает до шестидесяти пяти градусов. В это время большинство рабочих через каждые десять минут, ночью и днём бегают к грязному пруду. Когда уж некогда – к большому вонючему чану и бросаются в воду во всём. В эти месяцы едят плохо, пьют без передышки. В этот храм труда и грусти принёс меня отец в одну из дождливых ночей, — принёс сонного с проклятием в душе. Принёс и обрёк на… с виду маленький, неважный пост «гутовского» хлопца. Так начал я свою карьеру рабочего».

Егор Ефимович Нечаев ушёл из жизни в 1925 году, но клинские заводчане его не забыли. Интересны записи их последователей, опубликованные в местной печати в августе 1982 года: «Исполнилось 123 года со дня рождения нашего земляка – русского поэта Егора Ефимовича Нечаева. Мы знаем его как талантливого поэта самоучку, народного самородка, певца тяжёлого труда рабочих-стеклянщиков, бок о бок с которыми он прошёл почти всю свою жизнь».

И тогда в восьмидесятые годы двадцатого столетия уже новые Нечаевы читали на его заводе такие строки:

 

«Но мир свою оценку дал,

Ему понятно без прикрас,

Что он давно бы обнищал,

Когда бы не было всех нас».

 

Да, кто тогда на стекольном заводе не знал начальника механического цеха Михаила Бурлова и начальника смены цеха стекловарения Вадима Каменецкого. Однако для других жителей Клина они, в первую очередь, запомнились как руководители городского литературного объединения, известные поэты и прославились своими стихами, в которых немалое место отводили родному предприятию и гордому чувству своей профессии. Что доказывают, в свою очередь, такие строки Вадима Каменецкого:

 

«… Жизнь предков – это гимн труду,

Моя родня всегда гордилась:

Рвачей, бездельников в роду,

Насколько помнят, не водилось.

Горжусь я предками всегда,

Детей в их духе воспитаю,

Его Величества Труда

Себя я подданным считаю».

 

Главным их увлечением оставалась книга. А сколько похожих на них книгочеев трудилось на стекольном заводе. К семидесятым годам прошлого столетия он вырос в мощное передовое предприятие клинского района и по праву гордился заслуженными наградами, высокими показателями в труде. Имел он тогда свои базы отдыха, жилищный городок. Да и его первичная заводская организация книголюбов пользовалась в городе заслуженным авторитетом.

Во главе её стоял страстный книгочей, технолог штанглазно-стекловарочного цеха А. А. Панченко. Свою новую однокомнатную квартиру она в мгновение превратила в уютную библиотеку. Своим увлечением эта женщина «заразила» и своего брата – одарённого рабочего – металлиста экспериментального участка.

Да что там говорить, когда Анна Алексеевна, не только объединила заводских книголюбов в один спаянный, читающий коллектив, который не раз после трудового дня собирался на свои посиделки в заводском политкабинете, но и наладила связь с московскими книгочеями. Тогда она и познакомила клинчан со старейшим литературоведом, московским книгочеем Суровежиным, с его редкостной библиотекой, с его товарищами, собиравшимися на книжные среды в обширной квартире любимого мэтра. Впечатление от московских «читающих» сред оказалось настолько сильным для клинчан, что своему заводскому коллективу книголюбов они присвоили имя Суровежина.

С той поры прошло почти полстолетия, но и сегодня, выйдя на заслуженный отдых, заводские книгочеи остаются верными своим увлечениям. Не раз их можно видеть на различных творческих встречах в читальных залах клинских библиотек и, конечно же, читающими сочинения «собственных» заводских литераторов. Это и знакомые вам, уважаемые читатели, стихи вышеуказанных поэтов и лирические этюды заводского писателя, художника Константина Петухова и поэтические строки начальника АТС Анатолия Козьмина и его товарища — бывшего заводского механика, более знакомого местным книгочеям под псевдонимом «Славкин». Ну, как, например, это, прочитанное им когда-то на одном из заседаний заводских книголюбов такое стихотворение:

 

«А мне бы не дожить до мига,

Когда исчезнет вдруг из мира книга.

Когда последний на земле поэт

Напишет завершающий сонет.

Когда забудут все поэмы и стихи,

И будут лишь выискивать грехи

У тех, кто через много лет,

Найдёт случайно у себя буклет.

Какие там уж почести рассказу,

Его в том мире позабудут сразу:

Заменят повести на клип,

И в мире будет править микрочип.

Он над словами станет насмехаться…

Нет, не могу в том мире я являться.

Мне лучше не дожить до мига,

Когда исчезнет вдруг из мира книга».

Владимир Тасин