Эта новость облетела всех окружающих и Министерство залихорадило!!! К такому наплыву они были явно не готовы.

Нас, а мы были только в шортах, майках и шлепанцах, препроводили в просторный кабинет Большого Босса – Министра Туризма и Дикой Жизни. Министр, хоть и был человек очень жирный, но и он просто утопал в огромном кресле. Строго поблескивая очками, он лично проверил наши паспорта, после чего заявил, что с такими документами нас непременно арестуют, так как не указан срок действия виз. Мы погрустнели и уже представили себя узниками суданской тюрьмы, но министр еще немного повертел наши документы в руках и сказал, что всё-таки нашёл отметки о продолжительности виз.

Потом нас встретил директор туризма Южного Судана. Он был высок, и у него отсутствовал один глаз. Мы объяснили ему, что слышали о миграции животных в парках Бома и Бадингило и хотели бы на это посмотреть. Но оказалось, что попасть туда можно только на лэндкрузере и только с конца декабря по май. Есть ли там животные или нет, осталось неизвестным. Похоже, что сам директор этого не знал. Нам показывали фотографии многочисленных животных, но они были сделаны ещё в 1983 году! За разрешение посещать туристические объекты в Южном Судане одноглазый директор потребовал с нас по 70 долларов в день с человека. В министерстве мы провели 6 часов. Нам пришлось написать заявление с просьбой разрешить посетить нац. парки, мы подписывали какие-то бумажки, несколько раз ходили в бухгалтерию, беседовали с разными мутными личностями и т.д. Не хватит никакого времени и терпения, чтобы подробно расписать всё это.

В середине дня вернулся наш шофер и сказал, что полиция за 100 долларов обещает вернуть машину. Пришлось ему эти деньги дать. Еще чуть позже к нам подошел какой-то пожилой герр в хорошем костюме и с серьёзным видом спросил:

— Мне сказали, что у вас проблемы с полицией?

Я вкратце объяснил ему суть дела.

— Ай-ай-ай! – завопил он, — какая чудовищная несправедливость! Ну, да я разберусь! Таким полицейским не место в нашей молодой стране! Виновники задержания вашей машины понесут суровое наказание! Вы уж поверьте мне, я об этом позабочусь, а я слов на ветер не бросаю!

Он продолжал ораторствовать, и даже стены дрожали от его благородного гнева. «Ну, наконец-то нашелся честный и бескорыстный человек, борющийся за правду» — подумали мы, — «уж он-то наверняка нам поможет. Кто же этот благородный, седовласый Робин Гуд?». Но герр в костюме, закончив пламенную речь, попросил у нас 100 долларов, якобы на то, чтобы помочь справедливости восторжествовать. История знает случаи, когда люди ради торжества правды и добра расставались даже с жизнью, а вот мы пожалели каких-то 100 долларов и герр, надувшись, ушел ни с чем.

Ближе к концу дня, наконец, вернулась наша машина, и одноглазый директор вызвался показать нам Джубу. Посмотреть было на что: кучи мусора, недостроенные дома и мудрые лица горожан. Сначала Одноглазый показал нам элитный район Джубы, местную Рублевку. Потом отвез на кладбище, где похоронены солдаты, погибшие в авиакатастрофе вместе с президентом Гарангом. Темнело. Пошел дождь. Смотреть было больше не на что. Мы уже порядком устали и решили возвращаться в отель.

— Я с вами провел целый день, — сказал одноглазый директор, — дайте мне денег на еду!

Мы офигели: директор туризма страны с многомиллионным населением просит, почти требует, чтобы его накормили. Я протянул ему банку тушенки.

— Дайте лучше денег, — настаивал он, вращая единственным глазом, — как я буду открывать эту вашу банку?

— А ты её не открывай! Попробуй заглотить так.

Чтобы не нарываться на очередные разборки, последняя фраза была произнесена по-русски, и одноглазый директор туризма всего Южного Судана, держа банку с тушенкой, исчез в сумраке дождя.

На следующий день мы поехали в национальный парк Нимуле. Переезжая через Нил, мы остановили машину и вышли, чтобы пройтись по мосту. Вроде никого рядом не было, и я сделал пару снимков противоположного берега. Но к нам уже бежали солдаты…

— Мы видели, что вы снимали, давайте сюда фотоаппараты!

— Да зачем они вам?

— Вы передадите эти фотографии нашим врагам, и те подложат бомбу под мост!

Кстати, под мостом уже лежали кучи самого настоящего человеческого дерьма. Наверное, солдаты специально ходят туда гадить, чтобы осложнить работу диверсантов. Один, особенно агрессивный, орал, что он сейчас выбросит наши фотоаппараты в Нил. А потом и нас вслед за ними.

— Да, что ж! Это серьезный аргумент, — сказал Вова, — пожалуй, вы нас убедили. Ребята, не бросайте нас в Нил, мы плохо плаваем и боимся крокодилов. Мы сейчас же удалим все снимки и больше фотографировать не будем.

Такая рассудительность солдатам понравилась, они успокоились и нас отпустили. Но один снимок моста у нас все-таки остался. Если я когда-нибудь встречусь с диверсантами, то обязательно передам им это фото, пусть взорвут этот мост к чёртовой бабушке!

Оказавшись возле национального парка Нимуле, мы не обнаружили ни офиса, ни ворот и поэтому сразу же проехали вглубь. Животных в парке не было, зато была толпа вооруженных людей. Они окружили машину и приказали нам выходить. Подумалось: «Сейчас нас расстреляют, как злостных нарушителей закона». Но подошедший командир, проверив наши пермиты, купленные в министерстве, сменил гнев на милость и выделил нам двух вооруженных охранников, которым приказал отвести нас к водопаду Фулла. Однако то, что мы увидели, водопадом назвать сложно. В лучшем случае это небольшой порог.

На следующий день нас на лодке перевезли на западный берег Нила, где в течение 2-х с половиной часов мы совершали пешее сафари. За всё это время мы увидели торчавшие из воды уши гиппопотама, задницу убегающего бородавочника, чьи-то рога в кустах и мышку, перебежавшую дорогу. Всех остальных животных видимо уже сожрали.

Мы покидали парк. Попрощаться с нами пришел генерал, командующий войсками Центральной Экватории. Он пригласил нас к себе домой, где показывал фотографии и рассказывал о своих боевых подвигах. К сожалению, генерал не говорил по-английски, и мы ничего не поняли. Но ни денег, ни еды генерал точно не просил. Сразу видно – хороший человек.

*********

После всех этих перипетий было несказанно приятно снова оказаться в Уганде, в этой высокоразвитой и цивилизованной стране.